Шаманка стукнула в барабан и произнесла: "Танцуй!" и она задвигалась.
Она не шевелилась очень давно, она ссохлась и превратилась в скелет обтянутый кожей, но барабан гудел и она шагала, волоча ноги, шатаясь, как дерево без листьев.
Она вздымала свои ветви-руки с когтями хищника и водила ими, призывая бурю.
Ветер завывал, барабан гудел, а жуткий танец набирал ход.
И это был ужасный танец, неистовый и полный муки. Она крутилась и переваливалась, она тянулась и опадала, она бросалась и отступала.
Ее танец был некрасив, но он влек к себе, ужасал и восхищал. Она вся была в этом, она вся была в танце, кроме танца у нее ничего не было. Она потеряла единственное, что ее радовало: право любить и быть любимой. Потому она танцевала с болью и гневом, как танцует пепел над пепелищем. Пепел, который больше не прикрывает угли, в котором нет больше ни жизни, ни памяти.
Ничто для нее больше не имело смысла. Она могла бы упасть замертво и танец стоил бы того. Последний танец стоил того.
Она упала на колени. Шаманка больше не била в барабан, но ритм гудел и ветер выл призывную песнь. Она приложила ладонь к ее впалой груди.
- Твое сердце снова заодно с этим миром, Странница.
Она повесила ей на шею огниво и закутала ее в покрывало. Шаманка приказала ей идти за ветром, чтобы обрести свою власть и отстроить свой мир.
Теперь, когда ее сердце выбрало мир живых, у нее не оставалось выбора.
Она не шевелилась очень давно, она ссохлась и превратилась в скелет обтянутый кожей, но барабан гудел и она шагала, волоча ноги, шатаясь, как дерево без листьев.
Она вздымала свои ветви-руки с когтями хищника и водила ими, призывая бурю.
Ветер завывал, барабан гудел, а жуткий танец набирал ход.
И это был ужасный танец, неистовый и полный муки. Она крутилась и переваливалась, она тянулась и опадала, она бросалась и отступала.
Ее танец был некрасив, но он влек к себе, ужасал и восхищал. Она вся была в этом, она вся была в танце, кроме танца у нее ничего не было. Она потеряла единственное, что ее радовало: право любить и быть любимой. Потому она танцевала с болью и гневом, как танцует пепел над пепелищем. Пепел, который больше не прикрывает угли, в котором нет больше ни жизни, ни памяти.
Ничто для нее больше не имело смысла. Она могла бы упасть замертво и танец стоил бы того. Последний танец стоил того.
Она упала на колени. Шаманка больше не била в барабан, но ритм гудел и ветер выл призывную песнь. Она приложила ладонь к ее впалой груди.
- Твое сердце снова заодно с этим миром, Странница.
Она повесила ей на шею огниво и закутала ее в покрывало. Шаманка приказала ей идти за ветром, чтобы обрести свою власть и отстроить свой мир.
Теперь, когда ее сердце выбрало мир живых, у нее не оставалось выбора.